Опубликовано в: Петряевские чтения 2001. Тезисы докладов к чтениям. – Киров, 2001. – С. 144–163.

 

ПЕТРОВСКИЙ   ГЕОДЕЗИСТ   А.Ф. КЛЕШНИН

И   ЕГО   РАБОТЫ   В   ВЯТСКОЙ   ПРОВИНЦИИ.

 

- 144 -

 

Каждый исследователь, изучавший «Повесть о стране Вятской», без сомнения, знаком с фамилией геодезиста Клешнина, пославшего в 1739 г. один из списков этой повести в Казань. Некоторым кировским специалистам известно и о том, что в это время в Вятской провинции он проводил географические съемки. Но в местной литературе ничего не сообщалось о его биографии. Не известна также судьба его работ, выполненных в Вятской провинции. Обо всем этом и пойдет речь.

Дату рождения Акима (Якима) Федоровича Клешнина в литературе обнаружить не удалось. Но известно, что в 1710 г. он из недорослей поступил в Московскую школу математических и навигацких наук[1]. В школу принимали подростков в возрасте 12–17 лет, следовательно, Аким родился между 1693 и 1698 гг. Это было первое  всесословное учебное заведение, однако дети разночинцев оканчивали в школе только два класса (Русскую и Цифирную школы), а дети бояр и дворян учились в среднем 6 лет 9 месяцев, причем наиболее способным ученикам начальник навигацкой школы профессор математики шотландец А.Д. Фарварсон

 

 

- 145 -

 

(Henry Fargwarson) (ум. 1739) читал курс геодезии[2]. Клешнин проучился там 5 лет, до 1715 г.[3], что указывает на его принадлежность к дворянству. С XVI в. известны окольничие и думные дворяне Клешнины из г. Боровска. Один из них, Мартиян Васильев сын, «под градом Казанию доблественне храбрьствовавше» был «убиен» в 1552 г., а другой, Андрей Лупп Петрович (ум. 1599), думный дворянин (1585) и окольничий (1586), был дядькой царя Федора Ивановича и в 1591 г. расследовал Угличское дело о смерти царевича Дмитрия[4]. Так что Аким Клешнин принадлежал к не очень знатной, но вполне заслуженной подмосковной дворянской семье.

В 1715 г. Клешнин в числе 293 учеников высших классов Фарварсона и учителя англичанина С. Гвына (Gwyn) по аттестации Фарварсона был переведен в только что открывшуюся Морскую академию в Петербурге и определен в геодезический класс, в котором училось всего 30 учеников. Геодезию там преподавал все тот же Фарварсон[5]. В 1720 г. по окончании курса академии Клешнин был оставлен в ней «геодезии подмастерьем», т.е. преподавателем, с жалованием «по шти рублев в месяц»[6]. В том же 1720 г. особым указом Сената было объявлено о начале планомерной государственной картографической съемки всех уездов Российской империи[7], и уже в 1721 г. Клешнин с учеником Алексеем Жихмановым был послан при бригадире и обер-коменданте Выборгской провинции И.М. Шувалове-Старшем (ум. 1736) и полковнике Стрекалове для разграничения земель между Россией и Швецией по Ништадтскому миру. Карта границы с параллельными надписями на русском и шведском языках была готова в 1722 г. и в следующем 1723 г. представлена Шуваловым Петру I. В ноябре 1724 г. карта была отпечатана в С.-Петербургской типографии большим по тем временам тиражом в 490 экземпляров. В 1734 г. она вошла в первый «Атлас Всероссийской Империи» обер-секретаря Сената И.К. Кирилова (1689–1737) и получила самые наилучшие отзывы специалистов[8]. Таким образом, начиная с 1721 г. Аким Клешнин становится профессиональным геодезистом и занимается государственной планомерной съемкой различных местностей России всю свою жизнь.

А насколько трудна была жизнь первых петровских геодезистов, видно из жалобы Клешнина, поданной им в Сенат после возвращения со съемок границы 18 июля 1723 г.: «Жалованья не получаем 7-ой месяц, отчего ныне не имеем и дневной пищи, понеже нам провианту, ни мундиру, токмо одно его императорского величества жалованье»[9]. Регулярность выплаты жалования, те же шесть рублей, полностью зависела от местных властей той провинции, куда посылались геодезисты, поэтому часто деньги задерживались на 3, 5 и даже 7 лет[10]. Однако это ничуть не мешало Сенату вновь и вновь направлять геодезистов на съемки, причем последние должны были готовые ландкарты «присылать таковые в

 

 

- 146 -

 

Сенат и в Камор-коллегию немедленно»[11]. Так и Клешнин с Жихмановым уже 5 августа 1723 г. получили Указ императора и инструкцию Сената, по которым им надлежало выполнить обширнейшую программу географических съемок на севере России. Вот реестр провинциям и городам, в которых они должны были выполнять свои работы, приложенный к инструкции:

«1.) С. Петербург, Котлин остров, Шлютельбург. Уезды: Копорский, Ямбургский.

2.) Выборг, Кексгольм, Нейшлот с уездом.

3.) Нарва, Сыренский уезд, Дерпт с уездом.

4.) Ревель с Эстляндиею, остров Даго с принадлежащими мелкими островами.

5.) Луки Великие, Торопец.

6.) Новгород с пригороды, Порхов, Ладога, Старая Руса.

7.) Псков с пригороды, Гдов, Изборск, Опочка, Островск, Ржева Пустая и Заволочье.

8.) Тверь, Торжок, Старица, Ржева Володимерова, Зубцов, Погорелое городище.

9.) Ярославль, Кинешма.

10.) Углич, Кашин, Бежецкой Верх.

11.) Пошехонье, Романов.

12.) Белоозеро, Устюжна Железопольская, Каргополь, Чаронда».

И опять же указывалось: «Как котораго уезду ландкарту окончаете, то немедленно оную прислать в Сенат и Камер-Коллегию с каталогами». Да кроме того, «в бытность свою при том деле, лишняго ничего сверх указу не брать и никому обид и нападок отнюдь не чинить, и даром время не пропускать, под опасением за то жестокаго ответу и штрафу по важности вины»[12].

На основе данных указаний, широко проявляя творческую инициативу, для совершенствования и облегчения съемочных работ Клешнин разработал собственное руководство, излагающее математическую суть способа «засечек» и разъясняющее метод их уравнивания, т.е. ликвидации так называемого «треугольника погрешностей» путем изменения румбов и расстояний. Кроме того, он, придавая большое значение географическому описанию, широко детализирует и разворачивает его программу.

Под руководством Клешнин подписал: «Сие сочинил себе с примеру данных пунктов посланным в губернии геодезистам для лучшего описания и означения в ландкартах, а из Академии им посланным сего дано не было. Подписал сие геодезии подмастерье. Аким Клешнин»[13].

По данной Клешнину инструкции он должен был начинать съемки с Выборгской провинции[14], и уже 28 марта 1724 г. Клешнин закончил

 

 

- 147 -

 

работу над картой Выборгского уезда, а 18 апреля того же года Выборгская провинциальная канцелярия представила в Правительствующий сенат и Камер-коллегию составленные геодезии подмастерьем Акимом Клешниным и учеником Алексеем Жихмановым ландкарты и каталоги Выборгского уезда, в которых ими было определено географическое положение 423 населенных пунктов[15]. 5 июня 1726 г. И.К. Кирилов поднес три экземпляра карты Выборгского уезда и карту русско-шведской границы, награвированные и отпечатанные на его личные средства, новой императрице Екатерине I[16]. Основанная на хорошей детальной съемке Клешнина, карта Выборгского уезда настолько точно выполнена, что карта той же местности, сделанная почти через 150 лет, в 1865–1871 гг., практически полностью повторяет карту Клешнина[17]. Карта Выборгского уезда также вошла в «Атлас» И.К. Кирилова[18].

В 1725 г. Клешнин с Жихмановым выполнили съемку «княжества Корелского, а ныне Кексголмского уезда» с частью Ладожского озера. Вошедшая в «Атлас» Кирилова, эта ландкарта с надписями на русском и шведском языках была настолько точно и аккуратно выполнена, что ее разослали всем геодезистам в качестве «образца» для составления или накладки плана[19]. 15 января 1728 г. (по другим данным 29 декабря 1727 г. или 7 февраля 1728 г.) Аким Клешнин представил в Правительствующий сенат и Камер-коллегию сочиненные им ландкарты и каталоги Олонецкого уезда, в котором им было определено географическое положение 850 населенных пунктов и описаны мельницы, и карту Онежского озера. Карта Олонецкого уезда также вошла в «Атлас» Кирилова[20]. Ценность карт Выборгского, Кексгольмского и Олонецкого уездов заключалась не только в их точности, но и в согласованности между собой, что облегчало в будущем составление генеральной ландкарты России. Прибывший в 1726 г. в Петербургскую академию наук из Франции астроном и картограф И.Н. Делиль (Joseph Nicolas Delisle) (1688–1768) для составления генеральной карты России в первую очередь запросил у Кирилова именно эти ландкарты и, получив их, 5 ноября 1730 г. сообщал Кирилову, что они «согласуются сами с собою и не спорят в фундаменте». Причем о Клешнине он отзывался как о геодезисте «весьма точном в своих чертежах» и «свое дело разумеющем изрядно»[21].

10 февраля 1729 г. Клешнин с Жихмановым представили в Правительствующий сенат ландкарту и каталог Чарондского уезда, однако 5 марта того же года они получили указ все переделать, т.к. границы Чарондского уезда не были ими согласованы с соседними уездами. 26 декабря 1729 г. Клешнин представил в Сенат переделанную карту Чарондского уезда вместе с соседними Белозерским и Устюжно-Железопольским уездами[22]. Ландкарта Белозерского уезда вошла в «Атлас» Кирилова[23]. Кроме того, 5 июля (или 15 июня) того же года Клешнин с

 

 

- 148 -

 

Жихмановым представили составленные ими ландкарту и каталог Каргопольского уезда, в котором было определено географическое положение 367 населенных пунктов. Эта ландкарта, вошедшая в «Атлас» Кирилова, примечательна своей заглавной надписью, дающей краткую, но точную экономическую характеристику изображенной местности: «Ландкарта Каргопольского уезду присудственного Белозерской провинции лежащего в севере к Белому морю, в котором уезде никаких шляхетных местностей не бывало и нет: но все Государственные крестьяня и несколько тамошних монастырей вотчин: сей уезд для севера хлебом скуден но рыбою доволен: такожде соляныя варницы близ моря имеет». Ни одна ландкарта ни до, ни после нее не содержала подобных надписей[24].

25 июня 1731 г. Клешнин и Жихманов представили в Правительствующий сенат составленную ими ландкарту Бежецкого уезда Угличской провинции[25]. А следующую работу Клешнин выполнял уже без Жихманова, ставшего самостоятельным геодезистом. 15 июня 1733 г. он закончил составлять ландкарту Тотемского уезда. Эта карта интересна тем, что в заглавии Клешнин перечислил все, что на ней изображено: «Сия ланткарта Архангелогородцкой губернии Вологодцкой провинции Тотемского уезду, яже содержит в себе город Тотму, монастыри, пустыни, села, селца, деревни, озера, реки, речки, ручьи, мельницы, острова, леса, болотные и лесные места, соленого промысла варницы, дороги проселочные». Кроме того, на том же листе даны: «План города Тотмы, план соляным варницам разных монастырей» и «план соляным варницам дворцовым»[26].

В 1734 г. по проекту обер-секретаря Сената И.К. Кирилова для строительства системы укреплений на границе с Башкирией была создана Оренбургская экспедиция, которую он же и возглавил. В экспедицию Кирилов взял 10 лучших геодезистов своего времени, первым из которых стал Клешнин[27]. Кроме того, в экспедиции оказались связанные впоследствии с «Повестью о стране Вятской» геодезист Михаил Пестриков (Пестряков)[28] и бухгалтер, будущий известный ученый, Петр Иванович Рычков (1712–1777)[29]. В 1737 г. после смерти Кирилова начальником экспедиции назначается В.Н. Татищев (1686–1750). 16 октября 1737 г., разобрав по императорскому указу географические бумаги Кирилова, Татищев писал в Академию наук: «Собрал я здесь все сочиненные российских провинций ландкарты и журналы геодезиские, которых из ландкарт 18, журналов 4, но ни единаго правильно сочиненнаго нет»[30]. Поэтому он, получив по тому же указу в свое ведение всех геодезистов[31], «намерен был ныне всех обретаюсчихся геодезистов по правинциям разослать, но к тому инструкции обстоятельной не сочинено, и инструментов нужных нет. Разумея, что труд и убыток будет напрасной, послал только в Сибирь пять человек, да в Казанскую, Синбирскую и Вятскую трех»[32].

 

 

- 149 -

 

В Казань главным над всеми геодезистами Казанской губернии был послан в звании географа Михаил Пестриков[33], в Вятскую провинцию, входившую в состав Казанской губернии с 1727 г., геодезист Клешнин.

С.Е. Фель пишет, что в Оренбургской экспедиции Клешнин «за успехи в работе произведен в подпоручики»[34]. Однако исследователь-картограф ошибается, т.к. уже составляя ландкарту Тотемского уезда в 1733 г. Клешнин подписал ее следующим образом: «Описывал места, и сочинял, и рисовал и прописывал подпоручик Аким Клешнин»[35]. А в Оренбургской экспедиции Клешнин получил уже следующее звание поручика геодезии. Татищев, посылая геодезистов в Сибирь и Казанскую губернию, разработал новую организацию съемок, при которой лучший из посылаемых в губернию геодезистов назначался начальником отряда с чином «географа», а посылаемые по провинциям геодезисты получали звание поручиков. В 1737 г. Татищев сделал представление в Сенат о повышении в рангах тех геодезистов, которых он считал достойными звания «географов» или руководить работами в провинциях[36]. Очевидно, одним из этих геодезистов был Клешнин.

Первым в 1723 г. получил указание описать и составить ландкарту Вятской провинции геодезист Федор Молчанов, что было им выполнено в 1730–1731 гг.[37] Но 5 ноября 1734 г. из Екатеринбурга Татищев сообщал в Академию наук: «Здесь ландкарты пермскую, вятскую и угорскую нашел я весьма неправы, и для того велел вновь описывать и мерять. …и, когда которую зделаю, немедля во Академию пришлю»[38]. В 1736 г. Татищев передал в Академию наук «насколько возможно исправленные» несколько «чертежей для учинения генеральной ландкарты», среди которых были карта и описание Вятской провинции[39]. Однако и они не удовлетворили взыскательного ученого. В доношении в Сенат 30 апреля 1739 г. Татищев отмечал, что «ежели которая провинциальная (ландкарта. – А.М.) за чем не годится, тогда, уже удобнее искуснейшего (геодезиста. – А.М.), для исправления погрешности, в то место послать»[40]. Что он и сделал, послав в Вятскую провинцию, «где так великие пустыни, леса, горы и непроходимые болота, которые мерять и правильно описать неудобно»[41], такого опытного геодезиста, как Аким Клешнин. При этом Татищев дал всем посланным геодезистам разработанную им самим инструкцию, в которой были повышены требования к точности съемочных работ. Так, например, надлежало снимать географическую ситуацию в радиусе 15 верст от определенного населенного пункта[42]. Именно так выполнял работы Клешнин в Вятской провинции. В архиве Вятского губернского правления хранился его рабочий журнал 1738 г., называвшийся «(С)толп по донесениямъ порутчика Клешнина о присылке к нему известия, сколько от гор. Хлынова въ разстоянии до 15 верстъ вокругъ его имеется: монастырей, селъ и деревень и о протчемъ»[43]. Свои

 

 

- 150 -

 

съемочные работы в Вятской провинции Клешнин закончил в 1739 г., составив географическое описание, планы и виды городов и уездов Вятской провинции, о чем согласно говорят вятские и французский исследователи[44].

Последней известной работой Клешнина стала съемка в Вологодской провинции. 10 декабря 1744 г., Вологодская провинциальная канцелярия доносила Правительствующему сенату, что геодезии поручик Аким Клешнин представил в нее составленные им ландкарту Вологодского уезда и план города Вологды[45]. Можно предположить, что вскоре после этого Клешнин вышел в отставку или умер, т.к. труд геодезистов в то время был очень тяжелым, и мало кто из них доживал до преклонного возраста.

Вся деятельность Акима Клешнина показывает высокое мастерство и значимость его работ. В.И. Греков отмечает, что работы Клешнина отличаются «точностью, тщательностью и богатством содержания»[46]. С.Е. Фель пишет, что Клешнин в «своем деле был не «подмастерьем», а редким мастером, исключительной добросовестности, проявлявшим во всем широкую инициативу, глубокие знания, опыт и искреннее увлечение в работе», которая «носит следы большой эрудиции, чеканного мастерства, замечательного изящества; в ней чувствуется человек, с любовью и ревностью скромно творящий большое дело. Ясно видно, что он не хочет замыкаться в рамки инструкции и дает больше того, что от него требуют». Его географические описания «содержат не только природные, этнографические, социально-бытовые, но и ценнейшие экономические данные, которых не может отобразить карта»[47]. Поэтому вполне понятно, что его работы, выполненные в Вятской провинции, представляют ценный материал для специалистов, занимающихся вятской историей и географией. Однако никто в России кроме местных вятских исследователей не сообщил о работах Клешнина в Вятской провинции, да и те, видимо, опирались в своих сообщениях не на готовые материалы этого геодезиста, а на его подготовительные работы, как рабочий журнал 1738 г., документы местных государственных учреждений, упоминающие о его деятельности, и сообщение П.И. Рычкова о присылке Клешниным в Казань М. Пестрикову в 1739 г. описания Вятской провинции[48]. По крайней мере, уже в 1880 г. Н.А. Спасский писал, что «наши довольно продолжительные поиски с целию обрести в архивах планы и виды города Хлынова, снятые в 1739 году геодезии поручиком Клешниным, остались тщетны»[49]. Это более чем удивительно, т.к. по указу от 22 декабря 1720 г. геодезисты обязаны были все карты уездов составлять в двух экземплярах: один для Сената, другой для Камер-коллегии. Кроме того, местные власти также требовали от геодезистов карты своих уездов, поэтому они вынуждены были делать еще как минимум две карты: для губернатора и

 

 

- 151 -

 

воеводы провинции[50]. Возможно, местная вятская администрация не стала заказывать Клешнину копии сделанных им ландкарт, т.к. имела в своем распоряжении карты, выполненные всего за несколько лет до этого Ф. Молчановым. Но первый экземпляр материалов Клешнина для Сената обязательно должен был существовать.

Еще только отправляясь в Оренбургскую комиссию, Татищев дал наставление, чтобы все геодезические материалы, «ежели оные от губернии или из городов присланы будут (в канцелярию главного правления Казанских и Сибирских заводов. – А.М.), то немедленно оные присылать» к нему[51]. Клешнин обязан был отправить свои готовые материалы не прямо к Татищеву, а через своего непосредственного начальника казанского географа Пестрикова, что он, очевидно, в 1739 г. и сделал. А.С. Верещагин, а за ним многие другие, утверждают, что Татищев получил эти материалы в том же году[52]. Однако этого не могло произойти. В январе 1739 г. Татищев испросил разрешение приехать из Самары, где располагалась тогда Оренбургская комиссия[53], в Петербург для решения накопившихся вопросов, на что последовал указ императрицы Анны Ивановны от 12 января. Татищев прибыл в Петербург в конце января – начале февраля[54], а уже в марте 1739 г. было начато дело «о непорядках, нападках и взятках Василия Татищева» во время управления им Оренбургской комиссией[55]. 29 мая он был отстранен от дел, лишен всех званий и взят под домашний арест. Поэтому позднее, в декабре 1743 г., Татищев с сожалением писал наместнику Оренбургского края И.И. Неплюеву (1693–1773) о своих занятиях по составлению Российского атласа: «…Прежде, нежели что в совершенство приведено, я отлучен и начатое все без пользы пресеклось»[56]. В Самару Татищев больше не вернулся. Петербург он покинул только во второй половине 1741 г. в связи с назначением его начальником Калмыцкой комиссии, центром которой являлась Астрахань[57]. Уже по этой причине сомнительно, чтобы Татищев успел получить материалы Клешнина до своего отъезда в Петербург. Кроме того, в апреле 1739 г. посланные Татищевым геодезисты еще не закончили своей работы[58]. Даже если бы Клешнин послал географическое описание и ландкарту Вятской провинции в Казань в самых первых числах января 1739 г., вряд ли Пестриков сразу же отправил их в Самару. Являясь географом, он обязан был на основании указа от 5 августа 1737 г. от подчиненных ему геодезистов «ланкарты собирая рассматривать и есть ли где неисправа явится, исправлять и генеральную губернии карту сочинить»[59]. А на это необходимо было немало времени и, кроме того, для сочинения генеральной карты губернии требовались карты всех ее провинций, однако даже к концу государственной съемки в 1744 г. не были сделаны ландкарты одного уезда Казанской провинции, всех четырех уездов Пензенской провинции и одного уезда Свияж-

 

 

- 152 -

 

ской провинции, входивших в состав Казанской губернии[60]. Поэтому в феврале 1739 г. Татищев, сообщая в Академию наук о привезенных с собой ландкартах, Вятской среди них не назвал[61]. Также Рычков указал, что ПСВ была прислана в «Оренбургскую комиссию к географическим делам»[62] (выделено мной. – А.М.), т.е. в подразделение комиссии, занимающееся географическими делами. Известно, однако, что такое подразделение, Департамент географических дел (Географический департамент), было создано при канцелярии Оренбургской комиссии в 1741 г.[63], через два года после отъезда Татищева. Таким образом, в 1739 г. Татищев не мог получить материалы геодезиста Клешнина. Но необходимость посылать эти материалы в Оренбургскую комиссию отпала не только в связи с отстранением от должности Татищева. С 22 октября 1739 г. при Академии наук официально начал работу Географический департамент, который и руководил в дальнейшем всеми геодезическими и картографическими работами в России[64]. Поэтому начиная именно с 1739 г. все геодезические материалы должны были посылаться в Петербург в Географический департамент. Таким образом, не раньше второй половины 1739 г. Пестриков мог послать материалы Клешнина в Петербург. Материалы Клешнина, однако, при составлении «Атласа Российского» использованы не были. Для карты № VIII «Яренской, Важской, Устюжской, Соли-Вычегодской, Тотьмской и Хлыновской провинций с пограничными уездами», как утверждает А.Н. Кликашева, использовались предшествующие ландкарты геодезиста Ф. Молчанова[65]. Несмотря на высокую оценку, данную Кликашевой картам Молчанова, на них присутствует много ошибок, отмеченных еще Татищевым. Достаточно сказать, что на картах «Атласа», где изображена Вятская провинция, отсутствует г. Котельнич, практически совсем не отмечены села и деревни, тогда как на территории соседнего Казанского уезда все испещрено названиями сел и деревень[66]. Понятно, что Клешнин был послан как раз для исправления подобных ошибок и вряд ли мог допустить их сам.

Таким образом, возникает вопрос: куда исчезли все материалы Клешнина, выполненные им в Вятской провинции? Можно предположить несколько вариантов их пропажи. Либо Пестриков по какой-то причине вообще не послал эти материалы в Петербург, и они, возможно, отложились в Казанском архиве, либо они пропали по дороге в Академию наук, что, видимо, случалось нередко. Так, И.К. Кирилов в письме к библиотекарю Академии наук И.Д. Шумахеру (1690–1761) писал в 1729 г.: «Прошу при случае оные ланткарты … прислать с надежным ездаком или когда случитца ис канцелярий Сената посылка дабы в пути не утратились»[67]. Но вероятнее всего третий вариант. Как отметил Ф.Н. Мильков, среди членов Петербургской академии наук присутствовало много ученых-иностранцев, которые «умудрялись служить сразу двум хозяевам: получая

 

 

- 153 -

 

русское жалованье, переправляли за границу материалы, не подлежавшие оглашению»[68]. Возможно, нечто подобное произошло и в данном случае. При отправке в Россию астроному И.Н. Делилю государственным секретарем флота Франции, ставшим позднее морским министром, графом Морепа (Maurepas) было поставлено непременное условие, чтобы он занялся там географическими работами, из которых «Франция могла бы извлечь пользу»[69]. Делиль в России не только смог заняться географическими работами, но и был назначен в Петербургской академии наук руководителем по составлению первого полного Российского атласа[70]. Занимаясь этими работами, Делиль имел практически неограниченный доступ ко всем географическим материалам, бывшим в Академии наук. Кроме того, его деятельности способствовал указ Екатерины I от 30 декабря 1726 г., согласно которому Сенат обязан был передавать все карты, составленные геодезистами, в Академию наук[71]. На протяжении всей своей службы в Петербургской академии наук Делиль неизменно выполнял указание графа Морепа, посылая ему донесения о состоянии картографических дел в России и тайно переправляя во Францию подлинники и копии карт российских геодезистов[72]. И даже после его отстранения от дел Географического департамента с 1 марта 1740 г. Делиль «продолжил беспрерывно собирать всевозможные сведения о Российской Империи, способные предоставить ценные материалы для Франции»[73]. Не случайно он в 1752 г., уже находясь во Франции, сообщил, что собирается издать генеральную карту России и отдельных ее частей «много лучше и точнее», чем Российский атлас, изданный Академией наук в 1745 г.[74] Это наводит на мысль, что Делиль располагал новыми геодезическими материалами, которые не были учтены при издании названного Атласа. И в 1754–1761 гг. во Франции он все еще имел возможность увеличивать свою коллекцию географических материалов[75]. В результате таковой его деятельности в Париже оказалось «настоящее богатство»[76]: в Национальной библиотеке – 190 карт и 8 единиц воспоминаний и рукописных заметок, в Депо карт и планов морского флота – 37 картонных коробок рукописей и 5 портфелей карт (среди них 83 российских карты), в Парижской обсерватории – 161 портфель рукописей и в Библиотеке палаты депутатов – несколько рукописей Делиля[77]. А поскольку еще в 1728 г. Делиль обратил внимание на работы Клешнина, и позднее записал среди данных о других геодезистах данные о прежних работах Клешнина, сделанных им картах и, насколько возможно, его дальнейшую судьбу[78], то, очевидно, материалы Клешнина для Делиля представляли несомненный интерес. Так, в Национальной библиотеке Парижа в собрании Делиля оказались по крайней мере четыре карты, а в Депо флота – две карты, составленные Клешниным[79]. В то же время в России в библиотеке Академии наук сохранились всего две рукописные карты Тотем-

 

 

- 154 -

 

ского уезда, выполненные Клешниным, и в Государственной библиотеке им. В.И. Ленина – карта русско-шведской границы[80].

Однако с 1739 г. Делилю наиболее затруднительно было получать геодезические ландкарты, поскольку Географический департамент при Академии наук как раз и был в первую очередь создан, «чтоб за Делилем крепко присматривать»[81]. Но вскоре у него появилась возможность получить некоторые материалы геодезистов минуя Географический департамент. В начале 1740 г. Делилем была организована экспедиция в город Березов для наблюдения за прохождением Меркурия через диск Солнца. Одной из основных задач экспедиции было «разыскание разных специальных карт в архивах главных городов»[82]. Экспедиция выехала из Петербурга 28 февраля 1740 г., 14 марта достигла Вятки[83]. Не известно, виделся ли Делиль с Клешниным в Вятке, но можно предположить, что если последний еще находился там, то такая встреча обязательно должна была состояться. По крайней мере, известно, что во время своего путешествия Делиль встречался на местах с посланными Татищевым геодезистами[84]. Обратно из Березова экспедиция возвращалась уже летом через Тобольск, где Делиль «составил точный и обстоятельный каталог» всех находящихся там карт и географических записок, а Кенигсфельд снял копии с некоторых карт[85]. 22 сентября экспедиция прибыла в Казань и пробыла там до 11 октября. В Казани Делиль давал уроки геодезистам, среди них и Пестрикову, и «посетил губернский архив для разыскания материалов, касающихся истории и географии. Там, между прочим, нашлась старинная карта, которой было около 150 лет… В том же архиве хранилось несколько исторических известий. … В конторе адмиралтейства было много географических чертежей и опись им была сообщена Делилю». У Пестрикова Делиль рассмотрел план Казани и карту Свияжской провинции[86]. Кроме того, как сообщила В.Ф. Гнучева, в Казани Делиль видел «один из фолиантов анкетных сведений для В.Н. Татищева, но ввиду их громоздкости он дал распоряжение выписать из них только географические названия»[87]. Речь идет об анкете из 198 вопросов, разработанной В.Н. Татищевым для составления истории и географии России и разосланной в 1737 г. геодезистам в Сибирь и Казанскую губернию вместе с инструкцией[88]. Если сообщение Гнучевой верно, то, возможно, данную анкету с ответами прислал в Казань Клешнин, и в настоящее время она может находиться в Казанском архиве. Как отмечалось выше, кроме вятских исследователей только французский библиотекарь А. Иснар, изучавший парижские коллекции Делиля, написал о работе Клешнина в Вятской провинции, причем он единственный указал дату составления Клешниным плана г. Хлынова – 1738 г.[89] При этом Иснар сослался на документы Делиля, хранящиеся в Депо карт и планов флота (картонная коробка XXI,

 

 

- 155 -

 

9, 2)[90]. Коробка XXI содержит в себе составленные Делилем записки о картах России, геодезистах и об административном делении Российской империи[91]. Таким образом, Делиль был в курсе хода работ Клешнина и, конечно же, зная профессионализм последнего, постарался бы получить результаты этих работ. С большой вероятностью можно предположить, что во время этого пребывания в Казани Делиль и получил от Пестрикова материалы Клешнина, возможно, под предлогом доставки их в Географический департамент. Но до Географического департамента эти материалы не дошли. Прибыв 23 ноября 1740 г. из экспедиции в Москву Делиль получил письма от жены, в которых она сообщала ему о переменах в правительстве после смерти императрицы Анны Ивановны (17 октября 1740 г.) и политической обстановке в стране, которые повлияли на судьбу лиц, покровительствовавших Академии наук, и, следовательно, на ситуацию внутри самой Академии. Жена советовала Делилю не торопиться с возвращением в Петербург, а переждать в Москве, и написать письма некоторым влиятельным лицам. В результате Делиль прибыл в Петербург только 29 декабря. Но обстановка менялась так быстро, что те, кому писал Делиль, уже сами оказались в опале, в результате чего и его дальнейшее пребывание в Академии стало под вопросом. 10 января 1741 г. Делиль подал в императорский кабинет отчет о своей экспедиции[92]. Но, как известно, отчет был далеко не полным, многие материалы экспедиции впоследствии оказались во Франции, и позднее только часть из них вернулась в Россию[93]. В этой обстановке, вполне вероятно, Делиль и вятские карты Клешнина не стал копировать, как делал раньше, проставляя на копиях французскую транскрипцию всех географических названий[94], а присвоил себе подлинники, позднее переправив их во Францию. Известно, например, что в марте 1743 г. Делиль «совершенно тайно» отправил во Францию к графу Морепа три крупных пакета карт и рукописей, относящихся к России[95].

После отъезда в мае 1747 г. Делиля во Францию «русское посольство в Париже должно было … настоять на возвращении им всех материалов по истории и географии России». Но требование это, к сожалению, успеха не имело[96]. И поэтому, вероятно, все материалы геодезиста А.Ф. Клешнина, выполненные им в 1737–1739 гг. в Вятской провинции, до настоящего времени находятся среди многих других российских географических и исторических материалов во Франции, скорее всего в Париже в Депо карт и планов флота. А в России осталась только копия «Повести о стране Вятской», выполненная со списка Клешнина вероятнее всего географом М. Пестриковым в 1739 г. в Казани. Это всем известный так называемый Миллеровский список «Повести». Задача будущего – установить истинное местонахождение вятских материалов Клешнина, представляющих большую историческую и культурную ценность, особенно для вятчан.

 

                                  

Часть карты Выборгского уезда            Часть карты № VIII                    Часть карты № IX

геодезиста Акима Клешнина 1724 г.   «Атласа Российского» 1745 г.  «Атласа Российского» 1745 г.

Копия для акад. И.Н. Делиля