Опубликовано в: Десятые Салтыковские чтения: материалы научной конференции. – Киров, 2006. – С. 94–98. – ISBN 5-93825-348-9

 

СЕМАНТИКА   ЭПИТЕТА   «ВЕЛИКИЙ»   ПО   ОТНОШЕНИЮ   К   РЕКАМ

В   ВЯТСКИХ   ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ   XVII–XVIII   ВЕКОВ

 

- 94 -

 

Эпитет «великий» имеет два основных значения – очень большой, огромный; выдающийся по своему значению, влиянию, достоинствам.

По отношению к рекам значение «большой» часто встречается в различных летописях и исторических произведениях раннего нового времени. Так, дьякон Моложского монастыря Т.А. Каменевич-Рвовский в 1699 г. в своем сочинении писал, что холопы селились «по реке Волхову и по реке Мологе и по славной и превелицей (здесь и далее выделено мной. – А.М.) реце Танаису, то есть, Волге, до всего нашего крещения всесвятаго тако зовомой. И по иным премногим великим и малым рекам…, таже и по Каме реке и инде предмного везде»[1]. Понятно, что здесь эпитет «великий» имеет значение «большой» в паре с противопоставленным ему эпитетом «малый».

Для Вятской земли такими великими, то есть большими, реками являются Вятка и Кама. Об этом было известно давно. Епифаний Премудрый знал о величине этих рек и на рубеже XIV–XV вв. в «Слове о житии Стефана Пермского» наряду с Вымью и Вычегдой так описывал их: «Река же третья, нарицаемая Вятка, яже течеть в другую страну Перми и вниде в Каму. Река же четвертая имянем Кама. Сии убо обходящиа и проходящиа всю землю Пермьскую сквозе ню, по ней же мнози языци седять, сии убо грядущиа устремлением прямо яко к югу и своим устием вниде в Волгу, близь града, нарицаемого Болгар»[2].

Иностранцы также обращали внимание на величину Камы. Английский купец А. Дженкинсон, описывая свое путешествие, отмечал: «14 июня (1558 г. – А.М.) мы миновали с левой стороны большую реку Каму. Эта река течет в Волгу из Пермской области, устье ее от Казани в 15 лье. Земля между Казанью и Камой на левом берегу Волги называется Вяткой»[3].

Однако в одном из вятских исторических произведений наблюдается неожиданное на первый взгляд изменение семантики данного эпитета. Если автор «Сказания о вятчанех» (СВ) (XVI–XVII вв.), рассказывая о заселении новгородцами Вятской земли, сообщал, что сначала они «приидоша на реку

 

- 95 -

 

великую глаголемую Каму», а потом часть из них дошла до верховьев реки Чепцы и «поплыша тою рекою вниз из Чепцы в Вятку»[4], то автор «Повести о стране Вятской» (ПСВ) (около 1706–1710 гг.), для которой СВ послужило основным источником, указывал, что новгородцы «дошедши реки Камы», а потом «исплывше тое реку Чепцу, внидоша в великую реку Вятку»[5]. Произошло явное смещение акцента: для автора СВ великой рекой являлась Кама, для автора ПСВ – Вятка. Почему это произошло, какой смысл в эпитет «великий» вкладывал автор ПСВ?

Ответ на второй вопрос находится в самой ПСВ несколько ниже. Описывая явление чудотворной иконы св. Николая Великорецкого, автор поясняет, что река, где нашли образ, «ныне нарицается Великая река, не ради величества оныя реки и наводнения, но ради великих чудотворений збывшихся по ней имя она река восприяла»[6]. Американский ученый Д.К. Уо полагает, что, «этимология Великой реки – собственное изобретение» автора ПСВ, «потому что он хотел подчеркнуть связь места с чудесами иконы»[7]. То есть, для автора ПСВ эпитет «великий» принимает второе основное значение – выдающийся по своему значению. Необходимо отметить, что это значение имеет для него религиозную, православную окраску.

Вероятно, такой же смысл вкладывал автор ПСВ в этот эпитет, применяя его по отношению к реке Вятке. Но почему? Для ответа на данный вопрос необходимо понять основную тему ПСВ. А.Л. Тянгинский называл автора ПСВ «благочестивым местным жителем», написавшим ее «с целью поучительною: передать потомству благочестивые подвиги своих предков»[8]. Н.И. Жданов считал его «вятским патриотом», «пытавшимся обелить своих земляков»[9]. А.А. Спицын и А.С. Верещагин полагали, что автора ПСВ в первую очередь интересовали сведения «о событиях церковного характера»[10]. Современные литературоведы также считают, что «“Повесть” проникнута духом патриотизма, гордостью за свою древнюю Вятскую землю»[11]. Наиболее последовательно наличие в ПСВ этих основных тем прослеживает Д.К. Уо. Он пишет, что повествование, «свидетельствующее о местном “патриотизме” автора, проникнуто духом “церковного сказания”»[12]. «Автор ПСВ придает особое значение крестным ходам, поскольку они доказывают святость Хлынова и его роль форпоста борьбы против иноверцев». Одной из основных задач автора ПСВ, как считает Уо, являлось «подчеркнуть значение г. Хлынова как богоизбранного места с самостоятельной историей местной религиозной традиции»[13]. Святость города Хлынова автор подчеркивает описанием чуда, произошедшего при его основании. Когда строительные материалы были уже заготовлены, ночью «Божиим промыслом все изготовление пренесено по Вятке реке ниже на высокое ж паче пространнейшее место»[14]. Таким образом, Господь указал место для строительства города. Естественно, в

 

- 96 -

 

понимании автора ПСВ река, где произошло такое чудо, и которая даже была его участницей, должна быть великой – значимой, важной, избранной.

Богоизбранность Хлынова и всей Вятской земли начала культивироваться во второй половине XVII в. благодаря активной деятельности второго архиепископа Вятского и Великопермского Ионы (Баранова) (1635–1699)[15]. Стараясь поднять статус Вятской епархии, он первым начал строить каменные храмы в Хлынове и других городах епархии. Такое строительство способствовало тому, что Хлынов стал сближаться «с градостроительной символикой столицы всего христианского мира Иерусалимом»[16]. Изображенный на иконе «Явление Пресвятой Богородицы преподобному Трифону Вятскому Чудотворцу», написанной в 1692–1695 гг., Хлынов прямо именуется центром православной Вятки: «Столны град Хлынов стоит над рекою Вяткою». Такая икона имелась в келье архиепископа Ионы[17]. Иона обследовал все местные церковные праздники, выясняя причины их возникновения. «Взвеся все оныя безпристрастным духом и верою, суеверием непомраченною нашел достойными их быть преданными потомству, яко доказанные писменными, и вероятия заслуживающими изустными преданиями»[18]. Благодаря этому активизировалась местная литературная деятельность, в результате чего появилось несколько летописных произведений (Летописец старых лет, Вятский временник), агиографических сочинений (Жития Трифона Вятского и Прокопия Вятского, новая редакция «Повести о явлении чудотворной Великорецкой иконы св. Николая») и, возможно, некоторых других. Во всех этих произведениях прославляется Вятская земля и ее главный город Хлынов. Святость Хлынова в «Повести о Великорецкой иконе» обозначена уже в заглавии: «Повесть о явлении … образа Великорецкаго, явившагося в области Вятския страны, в пределех Богоспасаемаго града Хлынова, в веси на Великой реке»[19]. Богоспасаемый град Хлынов упоминается в Житии Прокопия Вятского, в тропаре Трифону Вятскому.

Автор ПСВ был младшим современником архиепископа Ионы, поэтому все преобразования на Вятской земле, начатые этим архиереем, не прошли мимо него. Большинство исследователей считает, что автор повести входил в литературный кружок архиепископа Ионы. Это тем более вероятно, если принять вполне обоснованное предположение Д.К. Уо о том, что автором ПСВ был дьячок хлыновского Богоявленского собора Семен Федорович Попов (Поповых)[20]. Именно он написал Вятский временник, в котором подробно освещается деятельность Ионы на Вятской кафедре. Он, по утверждению А.С. Верещагина, записал в Синодик Слободского Богоявленского монастыря память о роде Ионы[21]. И хотя ПСВ сочинена, вероятно, после смерти архиепископа Ионы, автор ее в полной мере воспринял идеи, пропагандируемые этим архипастырем.

 

- 97 -

 

Таким образом, термин «великая река», воспринимаемый до последней четверти XVII в. однозначно как «большая река», в конце XVII – начале XVIII вв. приобретает на Вятке другое значение – «избранная Богом река», что, скорее всего, связано с деятельностью архиепископа Вятского и Великопермского Ионы (Баранова).